По уровню толерантности к мигрантам россияне находится на одном уровне с Германией (в ЕС они по этому показателю были бы на 16-м месте). Около половины россиян считают, что многонациональность страны приносит больше пользы, а каждый четвёртый полагает, что она приносит больше вреда государству. Число рьяных русских националистов два десятилетия на одном уровне — 15%. Новый тренд в стране: отрицательное отношение россиян к беженцам с Донбасса, которых обвиняют в иждивенчестве и завышенных ожиданиях.
Казалось бы, военные операции в Сирии и события на востоке Украины вытеснили с телеканалов и из СМИ проблемы инокультурных мигрантов. Однако эта проблема продолжает оставаться острой. Два относительно недавних исследования на тему мигрантов показывают, что уровень агрессии и неприятия к приезжим несколько упали, но в сознании россиян возникают новые страхи.
Новый тренд в отношении россиян к мигрантам — к украинским беженцам (под которыми понимают беженцев с Донбасса; интересно, что россиянами они воспринимаются как украинцы, а вовсе не как русские — что любят подчёркивать приверженцы идеи Новороссии). Ограничить их проживание на территории России в августе 2015 года были готовы 14% респондентов против 5% в октябре 2013 года.
Если по отношению к мигрантам других национальностей основные претензии концентрировались вокруг проблем культурного взаимодействия, в обсуждениях украинских беженцев доминировал ресурсный дискурс. Приток беженцев сказался на повседневной жизни принимающего населения в приграничных регионах России, особенно белгородцев, которые были единодушны на этот счёт. Основное объяснение — количество мигрантов:
«У нас украинцы заселили все дворы» (житель Белгорода, низший класс).
Среди принимающего населения распространена точка зрения, что беженцы из Украины предъявляют необоснованные претензии. Отторжение вызывает позиция части мигрантов, что принимающее население им обязано помогать:
«Украинцы считают, что т.к. у них войны, то мы именно обязаны им помогать» (житель Белгорода, низший класс).
Основные претензии к мигрантам из Украины — конкуренция за ресурсы:
«Многие возмущаются, что украинцам много всего предоставляют, чего даже нам не дают» (житель Белгорода, средний класс).
Мигрантов обвиняют в том, что они отнимают рабочие места, способствуют снижению оплаты труда:
«Беженцы заняли наши места» (житель Ростова, низший класс).
«Наши люди, которые закончили институты, которые ищут работу — они не могут найти её, потому что первым делом нанимают беженцев» (житель Ростова, низший класс).
Не менее раздражает отсутствие благодарности со стороны беженцев:
«Много вещей отдавала, много питания детского тоже отдавала, кто-то говорил спасибо, а кто-то и так» (житель Калуги, средний класс).
«Мой начальник помогает детским домам, вещи возит. А они их смотрят и говорят, а что ты привёз? Мы не будем это носить. Сначала вроде их жалко, а потом они хамят, наглеют, и уже как бы не жалко (житель Калуги, средний класс).
Некоторые беженцы вызывали недоумение и сомнения в адекватности у местных жителей:
«Таксист был из Донецка, насколько я поняла, и он говорит, вот я приехал сюда и хочу, чтобы мне дали, вот я стал на учёт, — я хочу, чтобы мне дали квартиру на ЮБК (житель Крыма, средний класс).
Часто возникали и политические мотивы отторжения:
«Я недавно сидела на работе и ко мне пришёл мужчина с Донецка. Просил, чтобы я ему денег дала. Я говорю, что у меня нет денег, а он отвечает «Но нам же Владимир Путин обещал?». Они считают, что мы им должны что-то» (житель Белгорода, средний класс).
Часть россиян не приемлет представителей иных национальностей как таковых: в августе 2015 года полагали, что следует ограничить проживание на территории страны «всех наций, кроме русской» 15% респондентов (и эта доля постоянна с 2004 года; устойчивая группа т.н. «русских националистов»). Ограничить проживание в России «выходцев с Кавказа» и «выходцев из бывших среднеазиатских республик СССР» считали в 2015 году необходимым 29% россиян, китайцев — 24%, вьетнамцев — 22%, украинцев — 14%.
См. также:
