Падение украинского правительства и его замещение новым, декларирующим ориентированность на Запад представляет собой сильное поражение для Российской Федерации.
После развала СССР Россия признала реальность того, что страны бывшего Варшавского договора будут абсорбированы западной экономической и политической системой. В то же время Москва рассчитывала на то, что бывшие советские республики будут оставлены нейтральными и сформируют буферную зону. Вашингтон и другие отрицают факт таких договоренностей. Так или иначе, все эти споры стали бессмысленными после присоединения прибалтийских республик к НАТО и Евросоюзу. В результате НАТО, ранее бывшее почти за 1600 км от Санкт-Петербурга, теперь находится менее чем в 160 километрах.
В итоге буферная зона стала состоять из Беларуси и Украины. Украина примерно в 480 км от Москвы в ближайшей точке. Будь Беларусь и Украина членами НАТО, Смоленск, бывший глубоко внутри СССР, стал бы приграничным городом. Россия исторически защищалась с помощью расстояний. Она отодвигала свои границы как можно дальше на запад, и это глубина отпугивала завоевателей — либо, как это произошло с Гитлером и Наполеоном, уничтожала их. Потеря Украины как буфера с западного направления оставляет Россию без этой глубины и делает ее заложником намерений и возможностей Европы и США.
Многим на Западе такие страхи покажутся архаичными. Никто не собирается вторгаться в Россию, и никто не может завоевать Россию. Такой подход может казаться продуманным, но на самом деле он слишком упрощен. Намерения значат немного при анализе угроз. Они могут меняться очень быстро. То же можно сказать и о возможностях. Действия Америки в Первой мировой войне и Германии в 30-х годах показывают насколько быстро все может измениться. В 1932 году экономика и армия Германии были в руинах. В 1938 это была уже доминирующая военная и экономическая сила во всей Европе. в 1941-м Германия была на подходах к Москве. В 1916 Вильсон проводил антивоенную кампанию в стране практически не имевшей армии. В 1917 он отправил более миллиона солдат в Европу.
Российский подход адекватно пессимистичен. Если Россия теряет Беларусь или Украину, она теряет свою стратегическую глубину, которая является главным залогом успешной обороны ключевых территорий страны. Если намерения Запада не враждебны, то почему он так поддерживает трансформацию режима в Украине? Это конечно же может быть из-за приверженности к либерально-демократическим ценностям, но с точки зрения Москвы, Россия должна предполагать более зловещие мотивы.
Помимо вопроса о гипотетическом вторжении, Россия также озабочена последствиями присоединения Украины к Западу и потенциальными напряженностями в различных частях РФ. В 90-х годах было несколько попыток отделения различных регионов от России. Чеченцы взялись за оружие, и остальная часть этой истории всем хорошо известна. Но были также разговоры об отделении Карелии и дальневосточных регионов.
То что было возможно при Борисе Ельцине, стало невообразимым при Владимире Путине. Стратегия, избранная Путиным, заключается в том чтобы увеличивать силы России понемногу, но постепенно, при этом подавая эти изменения как нечто значительно большее. Россия не могла оставаться в обороне — силы вокруг нее были слишком сильны. Путин должен был показать силу РФ, и он это сделал. Используя ресурсы от экспорта энергоносителей, слабость Европы и отвлеченность Штатов на ситуацию на Ближнем Востоке, он создал ощущение растущей силы России. Путин положил конец сепаратистским настроениям внутри страны. Он приложил руку к созданию режимов в Беларуси и Украине, оставив им достаточно внутренней автономии при условии проведения ими устраивающей Россию внешней политики. Москва пошла дальше, проявляя свои возможности на Ближнем Востоке, и, в случае войны в Сирии, сделав вид что вынудила Штаты сменить стратегию.
Не совсем понятно что произошло в Киеве. Конечно там было много организаций, поддерживаемых Штатами и Европой, целью которых было реформирование правительства. Не имеет значения, стояли ли эти организации за подготовкой и реализацией восстания против бывшего президента Виктора Януковича, как это утверждает Россия, либо восстание было результатом более мощного внутреннего движения, которое всего лишь свело эти группы вместе. Факты заключаются в том, что Янукович отказался подписывать соглашение об Ассоциации с ЕС, начались демонстрации, пролилась кровь, и открыто прозападное правительство пришло к власти.
Россия не может позволить всему этому произойти просто так. Это не только создает новую геополитическую реальность, но и в долгосрочной перспективе создает образ внутри России что Путин слабее чем он кажется и открывает дверь нестабильности и даже фрагментации. Следовательно, Россия должна ответить. Вопрос в том, как.
Первый шаг заключался в официальном подтверждении того, что и так было реальностью. Крым всегда был в сфере влияния Москвы, и войска, которые Москва там расположила по условиям договора, могли установить контроль на полуостровом в любой момент.
То что Севастополь — основная база ВМФ России для операций в Черном и Средиземном морях, не является ключевым. База была защищена договором. Но вторжение в Крым было бюджетным и мало рискованным способом остановить видимость потери Россией влияния. Вторжение сделало Россию агрессором в глазах Запада и победителем дома. Это было именно та картинка, которую нужно было показать, чтобы компенсировать ущерб от поражения.
Теперь у России есть несколько вариантов.
Во-первых, можно ничего не делать. Правительство в Киеве многофракционно, и учитывая неприятие движения в сторону Запада пророссийскими фракциями, вероятность паралича власти достаточно высока. Тем временем, влияние, деньги и скрытая активность Москвы могут восстановить нейтральность Украины в форме патовой ситуации. Подобным образом Москва действовала после Оранжевой Революции в 2004м году.
Проблема с такой стратегией — Россия должна проявить терпение в то время когда правительство РФ должно показать свою силу своему народу и всему миру. Кроме того, если Крым все же покинет Украину, это ослабит пророссийский блок в Киеве и уберет большое количество крымских татар с политического поля. Этой потери может быть достаточно чтобы пророссийский блок потерял свое электоральное преимущество которое у него было (Янукович выиграл у Тимошенко менее чем на миллион голосов в 2010-м). Таким образом, поддерживая Крым — и выставляя Россию агрессором, что может сплотить антироссийские фракции — Путин тем самым помогает Украине стать еще более прозападной.
Во-вторых, можно произвести вторжение в материковую часть Украины. Тут есть сразу 3 проблемы. Во-первых, Украина достаточно большая страна чтобы ее можно было захватить и контролировать. России не нужны мятежи на границах, и никто не может гарантировать их отсутствие, учитывая то что значительная часть населения Западной Украины настроена против России. Во-вторых, для того чтобы вторжение в Украину было геополитически значимым, нужно захватывать всю территорию восточнее Днепра. В противном случае, у России не будет линии (реки Днепр), на которой можно будет закрепиться. Но захват восточной части убирает восточные пророссийские области из электорального пространства, увеличивая вероятность эффективного антироссийского правительства, и в итоге Россия все равно с большой вероятностью соприкасается границами с НАТО.
В-третьих, Россия может действовать по всей своей периферии. В 2008-м, Россия объявила о своей силе, вторгнувшись в Грузию. Это изменило расчеты в Киеве и столицах других стран региона, напомнив им о двух фактах. Первое, Россия рядом. Второе, у Европы нет военной мощи и Америка очень далеко. Есть три точки, в которых Россия может попробовать надавить — страны Кавказа, Молдова и Прибалтика. Используя значительные русскоговорящие меньшинства в странах НАТО, Россия вполне может попытаться устроить волнения и там, проверяя тем самым пределы сил НАТО.
В-четвертых, она может повлиять на страны Центральной и Восточной Европы экономически. Центральноевропейские страны, от Польши до Болгарии, начинают понимать что им возможно придется хеджировать свои ставки на Европу и Запад. Европейский экономический кризис начинает влиять на военно-политические отношения. Фрагментация европейских наций делает совместные действия, идущие дальше деклараций и призваний, невозможными. Массивные сокращение войск убирает большое количество силовых вариантов действий. Страны Центральной Европы чувствуют себя достаточно неуютно экономически и стратегически, тем более что кризис заставляет основные политические силы Евросоюза сосредоточиться на проблемах Еврозоны, в которые большинство таких стран не входят.
Россия уже проводит политику, которую мы называем коммерческим империализмом, особенно в странах южнее Польши, заключая контракты, увеличивающие ее влияние и решающие ряд проблем. Москва имеет достаточные финансовые резервы чтобы нейтрализовать Центральную Европу.
И, наконец, Россия может потягаться с США, создавая проблемы в критических точках. Очевидное место это Иран. Несколько недель назад Россия предложила построить два новых, невоенных реактора для иранцев. Скрытая технологическая поддержка военных ядерных программ может подвигнуть Иран к срыву переговоров с США и несомненно попадет в поле зрения разведки Штатов. США вложили множество усилий и политического капитала в отношения с Ираном. У России есть возможность нанести по ним ощутимый удар., тем более что Иран ищет рычаги в переговорах с Вашингтоном. Более экзотичный сценарий — поддержка Россией ослабевающего режима в Венесуэле. Есть места, в которых Россия может ударить по Штатам, и сейчас она в позиции, в которой может пойти на риски, на которые не отваживалась ранее, как в случае с иранской ядерной программой.
Стратегия воздействия США и Европы на Россию состояла в угрозах санкциями. Проблема в том что Россия является 8-й по размеру экономикой мира, и ее финансовая и экономическая система тесно переплетена с мировой. На все санкции, которые может ввести Запад, у России есть ответ. Существует большое количество западных компаний, сделавших крупные инвестиции в Россию, у которых деньги в российских банках и большое количество оборудования в стране.
Москва также может остановить поставки газа и нефти. Это конечно же ударит по России финансово, но воздействие на Европу — и мировые рынки нефти — будет более внезапным и трудно управляемым. Есть мнение что поставки газа из США или европейский сланцевый газ решит проблему. Преимущество России в том что все эти решение — дело даже не ближайших лет, и у Европы не может так долго ждать подхода кавалерии. Какие то символические санкции вместе с символическими контрсанкциями возможны, но поставить российскую экономику на колени без значительного сопутствующего урона будет очень сложно.
Наиболее вероятная стратегия, которую выберет Россия, это комбинация всех перечисленных выше пунктов: давление на материковую Украину с возможными ограниченными вторжениями; создание напряженности в Прибалтике, где живет большое русскоязычное меньшинство, а также на Кавказе и в Молдове; и следование стратегии недопущения организации стран Восточной Европы в единое целое. В то же время, Россия вероятно будет вмешиваться в ситуацию в регионах, значимых для США, при этом усиливая существующие противоречия в правительстве Украины.
Варианты противодействия Запада.
Ключевыми представляются два вопроса. Первый из них — какой будет внешняя политика Германии. Берлин поддерживал восстание в Украине и при случае критиковал ответные действия России, но сейчас Германия не в той позиции чтобы предпринять более ощутимые действия. До сих пор, Берлин старался сглаживать конфликты между РФ и Евросоюзом.
Теперь, если Германия продолжит игнорировать действия России, Берлин столкнется с двумя проблемами. Первая из них — потеря веры в Германию как союзника по НАТО со стороны стран Центральной Европы, в частности Польши, особенно если возникнет напряженность в Прибалтике. Во-вторых, Германия столкнется с разбалансировкой внешней политики стран Европы. Страны, находящиеся ближе к буферу, достаточно встревожены, те кто находится дальше от России — к примеру Испания — гораздо более спокойны. Европа не едина, и Германии нужна объединенная Европа. Форма Европы будет определена ответом Германии.
Второй вопрос относится к США. Автор уже говорил о стратегии баланса сил. Такая стратегия требует калибрации вмешательства, а не отстраненности. Приняв решение о поддержке прозападного правительства в Украине, США должны работать с его последствиями и принимать решения. Речь не идет об отправке ударных сил, а скорее об обеспечении стран Центральной Европы, от Польши до Румынии, технологией и средствами которые позволят удержать Россию от опасных приключений — и убедить избирателей в этих странах что они не брошены одни.
Парадокс в том, что хотя сфера влияния Запада сдвинулась на восток, ближе к России, реальная демаркационная линия сдвинулась на запад. Чтобы не случилось с буферными странами, линия эта очень важна для Штатов, поскольку она поддерживает баланс сил в Европе. Мы можем назвать это мягким сдерживанием.
Преувеличением было бы думать, что Россия пойдет дальше коммерческой активности в этом регионе. Таким же преувеличением было бы считать угрозой безопасности России расширение ЕС или НАТО на Украину. Но история полна такими преувеличениями, которые кажутся очевидными в ретроспективе. У России меньше возможностей для маневра, но гораздо больше поставлено на карту. Следовательно, они могут пойти на риски, которые противная сторона, не ощущая того что чувствует Россия, будет избегать. Опять же, это вопрос того, что надо готовиться к худшему и надеяться на лучшее.
Для США, критическим является создание баланса сил в регионе. В идеале, Германия могла бы поддержать такой проект, но Германия ближе к России, и план содержит риски которые Германия предпочтет избежать. Мы говорим о Вышеградской группе, состоящей из Польши, Чехии, Словакии и Венгрии. На данный момент это скорее концепция нежели военная группа. Но при поддержке США и включении Румынии, эта организация может стать мало бюджетным (для США) противовесом для внезапно почувствовавшей себя незащищенной и поэтому непредсказуемой России. Это, и противостояние Российскому коммерческому империализму в эти тяжелые для Европы времена, было бы логичными шагами.
Максимум военной и экономической помощи при минимуме военного вмешательства — таковы была стратегия США, начиная с 1939 года. Холодная Война закончилась значительно лучше, чем войны, в которые Америка была напрямую вовлечена. Холодная Война в Европе так и не стала горячей. Логично было бы для США принять эту стратегию в какой то момент. Но конечно, тем временем мы ждем следующего шага России, или если таковых не будет, совершенно другую Россию.
Джордж Фридман,
Stratfor, перевод «Хвилі»
После развала СССР Россия признала реальность того, что страны бывшего Варшавского договора будут абсорбированы западной экономической и политической системой. В то же время Москва рассчитывала на то, что бывшие советские республики будут оставлены нейтральными и сформируют буферную зону. Вашингтон и другие отрицают факт таких договоренностей. Так или иначе, все эти споры стали бессмысленными после присоединения прибалтийских республик к НАТО и Евросоюзу. В результате НАТО, ранее бывшее почти за 1600 км от Санкт-Петербурга, теперь находится менее чем в 160 километрах.
В итоге буферная зона стала состоять из Беларуси и Украины. Украина примерно в 480 км от Москвы в ближайшей точке. Будь Беларусь и Украина членами НАТО, Смоленск, бывший глубоко внутри СССР, стал бы приграничным городом. Россия исторически защищалась с помощью расстояний. Она отодвигала свои границы как можно дальше на запад, и это глубина отпугивала завоевателей — либо, как это произошло с Гитлером и Наполеоном, уничтожала их. Потеря Украины как буфера с западного направления оставляет Россию без этой глубины и делает ее заложником намерений и возможностей Европы и США.
Многим на Западе такие страхи покажутся архаичными. Никто не собирается вторгаться в Россию, и никто не может завоевать Россию. Такой подход может казаться продуманным, но на самом деле он слишком упрощен. Намерения значат немного при анализе угроз. Они могут меняться очень быстро. То же можно сказать и о возможностях. Действия Америки в Первой мировой войне и Германии в 30-х годах показывают насколько быстро все может измениться. В 1932 году экономика и армия Германии были в руинах. В 1938 это была уже доминирующая военная и экономическая сила во всей Европе. в 1941-м Германия была на подходах к Москве. В 1916 Вильсон проводил антивоенную кампанию в стране практически не имевшей армии. В 1917 он отправил более миллиона солдат в Европу.
Российский подход адекватно пессимистичен. Если Россия теряет Беларусь или Украину, она теряет свою стратегическую глубину, которая является главным залогом успешной обороны ключевых территорий страны. Если намерения Запада не враждебны, то почему он так поддерживает трансформацию режима в Украине? Это конечно же может быть из-за приверженности к либерально-демократическим ценностям, но с точки зрения Москвы, Россия должна предполагать более зловещие мотивы.
Помимо вопроса о гипотетическом вторжении, Россия также озабочена последствиями присоединения Украины к Западу и потенциальными напряженностями в различных частях РФ. В 90-х годах было несколько попыток отделения различных регионов от России. Чеченцы взялись за оружие, и остальная часть этой истории всем хорошо известна. Но были также разговоры об отделении Карелии и дальневосточных регионов.
То что было возможно при Борисе Ельцине, стало невообразимым при Владимире Путине. Стратегия, избранная Путиным, заключается в том чтобы увеличивать силы России понемногу, но постепенно, при этом подавая эти изменения как нечто значительно большее. Россия не могла оставаться в обороне — силы вокруг нее были слишком сильны. Путин должен был показать силу РФ, и он это сделал. Используя ресурсы от экспорта энергоносителей, слабость Европы и отвлеченность Штатов на ситуацию на Ближнем Востоке, он создал ощущение растущей силы России. Путин положил конец сепаратистским настроениям внутри страны. Он приложил руку к созданию режимов в Беларуси и Украине, оставив им достаточно внутренней автономии при условии проведения ими устраивающей Россию внешней политики. Москва пошла дальше, проявляя свои возможности на Ближнем Востоке, и, в случае войны в Сирии, сделав вид что вынудила Штаты сменить стратегию.
Не совсем понятно что произошло в Киеве. Конечно там было много организаций, поддерживаемых Штатами и Европой, целью которых было реформирование правительства. Не имеет значения, стояли ли эти организации за подготовкой и реализацией восстания против бывшего президента Виктора Януковича, как это утверждает Россия, либо восстание было результатом более мощного внутреннего движения, которое всего лишь свело эти группы вместе. Факты заключаются в том, что Янукович отказался подписывать соглашение об Ассоциации с ЕС, начались демонстрации, пролилась кровь, и открыто прозападное правительство пришло к власти.
Россия не может позволить всему этому произойти просто так. Это не только создает новую геополитическую реальность, но и в долгосрочной перспективе создает образ внутри России что Путин слабее чем он кажется и открывает дверь нестабильности и даже фрагментации. Следовательно, Россия должна ответить. Вопрос в том, как.
Возможные действия России
Первый шаг заключался в официальном подтверждении того, что и так было реальностью. Крым всегда был в сфере влияния Москвы, и войска, которые Москва там расположила по условиям договора, могли установить контроль на полуостровом в любой момент.
То что Севастополь — основная база ВМФ России для операций в Черном и Средиземном морях, не является ключевым. База была защищена договором. Но вторжение в Крым было бюджетным и мало рискованным способом остановить видимость потери Россией влияния. Вторжение сделало Россию агрессором в глазах Запада и победителем дома. Это было именно та картинка, которую нужно было показать, чтобы компенсировать ущерб от поражения.
Теперь у России есть несколько вариантов.
Во-первых, можно ничего не делать. Правительство в Киеве многофракционно, и учитывая неприятие движения в сторону Запада пророссийскими фракциями, вероятность паралича власти достаточно высока. Тем временем, влияние, деньги и скрытая активность Москвы могут восстановить нейтральность Украины в форме патовой ситуации. Подобным образом Москва действовала после Оранжевой Революции в 2004м году.
Проблема с такой стратегией — Россия должна проявить терпение в то время когда правительство РФ должно показать свою силу своему народу и всему миру. Кроме того, если Крым все же покинет Украину, это ослабит пророссийский блок в Киеве и уберет большое количество крымских татар с политического поля. Этой потери может быть достаточно чтобы пророссийский блок потерял свое электоральное преимущество которое у него было (Янукович выиграл у Тимошенко менее чем на миллион голосов в 2010-м). Таким образом, поддерживая Крым — и выставляя Россию агрессором, что может сплотить антироссийские фракции — Путин тем самым помогает Украине стать еще более прозападной.
Во-вторых, можно произвести вторжение в материковую часть Украины. Тут есть сразу 3 проблемы. Во-первых, Украина достаточно большая страна чтобы ее можно было захватить и контролировать. России не нужны мятежи на границах, и никто не может гарантировать их отсутствие, учитывая то что значительная часть населения Западной Украины настроена против России. Во-вторых, для того чтобы вторжение в Украину было геополитически значимым, нужно захватывать всю территорию восточнее Днепра. В противном случае, у России не будет линии (реки Днепр), на которой можно будет закрепиться. Но захват восточной части убирает восточные пророссийские области из электорального пространства, увеличивая вероятность эффективного антироссийского правительства, и в итоге Россия все равно с большой вероятностью соприкасается границами с НАТО.
В-третьих, Россия может действовать по всей своей периферии. В 2008-м, Россия объявила о своей силе, вторгнувшись в Грузию. Это изменило расчеты в Киеве и столицах других стран региона, напомнив им о двух фактах. Первое, Россия рядом. Второе, у Европы нет военной мощи и Америка очень далеко. Есть три точки, в которых Россия может попробовать надавить — страны Кавказа, Молдова и Прибалтика. Используя значительные русскоговорящие меньшинства в странах НАТО, Россия вполне может попытаться устроить волнения и там, проверяя тем самым пределы сил НАТО.
В-четвертых, она может повлиять на страны Центральной и Восточной Европы экономически. Центральноевропейские страны, от Польши до Болгарии, начинают понимать что им возможно придется хеджировать свои ставки на Европу и Запад. Европейский экономический кризис начинает влиять на военно-политические отношения. Фрагментация европейских наций делает совместные действия, идущие дальше деклараций и призваний, невозможными. Массивные сокращение войск убирает большое количество силовых вариантов действий. Страны Центральной Европы чувствуют себя достаточно неуютно экономически и стратегически, тем более что кризис заставляет основные политические силы Евросоюза сосредоточиться на проблемах Еврозоны, в которые большинство таких стран не входят.
Россия уже проводит политику, которую мы называем коммерческим империализмом, особенно в странах южнее Польши, заключая контракты, увеличивающие ее влияние и решающие ряд проблем. Москва имеет достаточные финансовые резервы чтобы нейтрализовать Центральную Европу.
И, наконец, Россия может потягаться с США, создавая проблемы в критических точках. Очевидное место это Иран. Несколько недель назад Россия предложила построить два новых, невоенных реактора для иранцев. Скрытая технологическая поддержка военных ядерных программ может подвигнуть Иран к срыву переговоров с США и несомненно попадет в поле зрения разведки Штатов. США вложили множество усилий и политического капитала в отношения с Ираном. У России есть возможность нанести по ним ощутимый удар., тем более что Иран ищет рычаги в переговорах с Вашингтоном. Более экзотичный сценарий — поддержка Россией ослабевающего режима в Венесуэле. Есть места, в которых Россия может ударить по Штатам, и сейчас она в позиции, в которой может пойти на риски, на которые не отваживалась ранее, как в случае с иранской ядерной программой.
Стратегия воздействия США и Европы на Россию состояла в угрозах санкциями. Проблема в том что Россия является 8-й по размеру экономикой мира, и ее финансовая и экономическая система тесно переплетена с мировой. На все санкции, которые может ввести Запад, у России есть ответ. Существует большое количество западных компаний, сделавших крупные инвестиции в Россию, у которых деньги в российских банках и большое количество оборудования в стране.
Москва также может остановить поставки газа и нефти. Это конечно же ударит по России финансово, но воздействие на Европу — и мировые рынки нефти — будет более внезапным и трудно управляемым. Есть мнение что поставки газа из США или европейский сланцевый газ решит проблему. Преимущество России в том что все эти решение — дело даже не ближайших лет, и у Европы не может так долго ждать подхода кавалерии. Какие то символические санкции вместе с символическими контрсанкциями возможны, но поставить российскую экономику на колени без значительного сопутствующего урона будет очень сложно.
Наиболее вероятная стратегия, которую выберет Россия, это комбинация всех перечисленных выше пунктов: давление на материковую Украину с возможными ограниченными вторжениями; создание напряженности в Прибалтике, где живет большое русскоязычное меньшинство, а также на Кавказе и в Молдове; и следование стратегии недопущения организации стран Восточной Европы в единое целое. В то же время, Россия вероятно будет вмешиваться в ситуацию в регионах, значимых для США, при этом усиливая существующие противоречия в правительстве Украины.
Варианты противодействия Запада.
Ключевыми представляются два вопроса. Первый из них — какой будет внешняя политика Германии. Берлин поддерживал восстание в Украине и при случае критиковал ответные действия России, но сейчас Германия не в той позиции чтобы предпринять более ощутимые действия. До сих пор, Берлин старался сглаживать конфликты между РФ и Евросоюзом.
Теперь, если Германия продолжит игнорировать действия России, Берлин столкнется с двумя проблемами. Первая из них — потеря веры в Германию как союзника по НАТО со стороны стран Центральной Европы, в частности Польши, особенно если возникнет напряженность в Прибалтике. Во-вторых, Германия столкнется с разбалансировкой внешней политики стран Европы. Страны, находящиеся ближе к буферу, достаточно встревожены, те кто находится дальше от России — к примеру Испания — гораздо более спокойны. Европа не едина, и Германии нужна объединенная Европа. Форма Европы будет определена ответом Германии.
Второй вопрос относится к США. Автор уже говорил о стратегии баланса сил. Такая стратегия требует калибрации вмешательства, а не отстраненности. Приняв решение о поддержке прозападного правительства в Украине, США должны работать с его последствиями и принимать решения. Речь не идет об отправке ударных сил, а скорее об обеспечении стран Центральной Европы, от Польши до Румынии, технологией и средствами которые позволят удержать Россию от опасных приключений — и убедить избирателей в этих странах что они не брошены одни.
Парадокс в том, что хотя сфера влияния Запада сдвинулась на восток, ближе к России, реальная демаркационная линия сдвинулась на запад. Чтобы не случилось с буферными странами, линия эта очень важна для Штатов, поскольку она поддерживает баланс сил в Европе. Мы можем назвать это мягким сдерживанием.
Преувеличением было бы думать, что Россия пойдет дальше коммерческой активности в этом регионе. Таким же преувеличением было бы считать угрозой безопасности России расширение ЕС или НАТО на Украину. Но история полна такими преувеличениями, которые кажутся очевидными в ретроспективе. У России меньше возможностей для маневра, но гораздо больше поставлено на карту. Следовательно, они могут пойти на риски, которые противная сторона, не ощущая того что чувствует Россия, будет избегать. Опять же, это вопрос того, что надо готовиться к худшему и надеяться на лучшее.
Для США, критическим является создание баланса сил в регионе. В идеале, Германия могла бы поддержать такой проект, но Германия ближе к России, и план содержит риски которые Германия предпочтет избежать. Мы говорим о Вышеградской группе, состоящей из Польши, Чехии, Словакии и Венгрии. На данный момент это скорее концепция нежели военная группа. Но при поддержке США и включении Румынии, эта организация может стать мало бюджетным (для США) противовесом для внезапно почувствовавшей себя незащищенной и поэтому непредсказуемой России. Это, и противостояние Российскому коммерческому империализму в эти тяжелые для Европы времена, было бы логичными шагами.
Максимум военной и экономической помощи при минимуме военного вмешательства — таковы была стратегия США, начиная с 1939 года. Холодная Война закончилась значительно лучше, чем войны, в которые Америка была напрямую вовлечена. Холодная Война в Европе так и не стала горячей. Логично было бы для США принять эту стратегию в какой то момент. Но конечно, тем временем мы ждем следующего шага России, или если таковых не будет, совершенно другую Россию.
Джордж Фридман,
Stratfor, перевод «Хвилі»
