Среди «арабов» (то есть иранских евреев. — прим.), представлявших собой одну из богатейших этнических общин на земном шаре, сионизм был распространен слабо, поскольку они не были заинтересованы в том, чтобы отказаться от своей хорошей жизни. Сионисты в Китае были выходцами из России. И они также составляли часть империалистического наследия и не имели желания ассимилироваться с китайской нацией.
Будучи капиталистами и представителями буржуазии, они не видели для себя никакой выгоды в возвращении в Советский Союз, а присутствие во всем Северном Китае тысяч антисемитски настроенных беженцев-белогвардейцев еще более усиливало в них ощущение своей еврейской самобытности.
Сионистский сепаратизм, естественно, притягивал их к себе, причем наибольшей привлекательностью обладал для них сионистский ревизионизм. Российские евреи были торговцами, жившими в атмосфере империалистических и милитаристских устремлений, и бетарцы сочетали в себе явно прокапиталистическую и проимпериалистическую ориентацию с милитаризмом, носившим чрезвычайно практичный характер под влиянием их соседства с белогвардейцами, которые превратились в люмпен-бандитов. Ревизионизм, казалось, идеально отвечал потребностям окружающего их сурового мира.
Сионизм и японская Сфера сопроцветания в Восточной Азии
В 1935 г. в Китае проживало 19 850 евреев. Одна община обосновалась в Шанхае, другая в Маньчжурии. В шанхайской общине господствовали сефарды иракского происхождения, потомки Элиаса Сассуна и его приказчиков, которые после «опиумных» войн учредили здесь торговые дома и в процессе развития Шанхая сказочно разбогатели. Члены маньчжурской общины в Харбине были выходцами из России, и приход их сюда относится к периоду строительства царской Россией Китайско-Восточной железной дороги. Позднее эта община разрослась за счет беженцев времен гражданской войны в России.
Харбинская община преуспевала вплоть до покорения японцами Маньчжурии в 1931 г. Многие из старших японских офицеров принимали участие в экспедиции 1918–1922 гг., сражавшейся с большевиками в Сибири бок о бок с армией адмирала Александра Колчака, и заразились у белогвардейцев их антиеврейской одержимостью.
Вскоре местные белобандиты стали центральной опорой японского марионеточного государства Маньчжоу-го, и многие из них были непосредственно рекрутированы в японскую армию. Русские белобандиты, пользовавшиеся покровительством японской полиции, начали вымогать у евреев деньги, и к середине 30-х гг. большинство харбинских евреев бежали на юг, в захваченный националистами Китай, предпочитая такой исход обстановке жестокого антисемитизма.
Бегство евреев серьезно отразилось на маньчжурской экономике, и к 1935 г. японцам пришлось круто изменить свой политический курс. Военщина исповедовала собственную, особую разновидность антисемитизма: в ее понимании, существовал некий всемирный еврейский заговор; он был очень опасен, но его организаторов можно было заставить работать на японцев. Отныне, как намечалось, японцы будут соблазнять мировое еврейство перспективой Маньчжоу-го в качестве потенциального прибежища для еврейских беженцев из Германии, а также займут просионистскую позицию. Тогда, полагали они, американские евреи станут инвестировать свои капиталы в Маньчжоу-го и окажут смягчающее действие на американское общественное мнение в связи с японским вторжением в Китай и даже с растущей дружбой японцев с нацистами. Это были напрасные надежды, поскольку евреи не оказывали сколько-нибудь серьезного влияния на американскую политику; к тому же Стефан Уайз и другие еврейские лидеры в Америке и слышать не хотели о каком-либо сотрудничестве с японцами, в которых они видели неизбежных союзников нацистов.
Значительно большего успеха японцы достигли в своих усилиях убедить оставшихся в Маньчжоу-го евреев в том, что в их интересах было сотрудничать с ними. С этой целью они прибрали к рукам белогвардейцев и закрыли «Наш путь» — печатный орган русской фашистской ассоциации.
Лидером харбинских евреев являлся доктор Авраам Кауфман, человек набожный и всецело поглощенный делами местной общины. Перемена в японской политике весьма воодушевила его, и, согласно отчету японского министерства иностранных дел, в 1936–1937 гг. он и его друзья хлопотали перед японскими властями о разрешении создать Дальневосточный еврейский совет. Целью последнего было организовать всех евреев на (Дальнем) Востоке и вести пропаганду в пользу японцев, в частности солидаризировавшись с позицией Японии в отношении коммунизма Первая из трех конференций еврейских общин на Дальнем Востоке состоялась в декабре 1937 г. в Харбине. О том, как эти конференции были внешне обставлены, можно судить по фотографиям, помещенным в январском номере за 1940 г. журнала «Ха да, гель» («Знамя»), органа ревизионистов Маньчжоу-го, который, несмотря на свое еврейское название, издавался на русском языке. Трибуны были во всех случаях украшены японским, маньчжоу-госким и сионистским флагами. В почетном карауле стояли бетарцы[1]. На этих встречах выступали такие деятели, как генерал Хигути из японской военной разведки, генерал Вражевский, говоривший от имени белогвардейцев, и марионеточные лица, представлявшие правительство Маньчжоу-го[2].
Конференция 1937 г. приняла резолюцию, распространенную ею среди всех крупных еврейских организаций мира и призывавшую евреев «сотрудничать с Японией и Маньчжоуго в построении нового порядка в Азии»[3]. В ответ японцы признали сионизм в качестве еврейского национального движения[4]. Он стал составной частью истэблишмента Маньчжоу-го, и бетарцы получили собственное знамя и униформу.
Не все во вновь сложившихся взаимоотношениях проходило гладко: например, однажды бетарцев пришлось исключить из числа участников парада в честь признания Маньчжоу-го Германией[5]. Но в целом сионисты были вполне удовлетворены состоянием своих сердечных взаимоотношений с японским режимом. 23 декабря 1939 г. один наблюдатель, присутствовавший на третьей конференции, писал в своем репортаже о ней, что «весь город был в праздничном настроении»[6]. Собравшиеся приняли ряд резолюций, в том числе следующую:
«Настоящая конференция поздравляет Японскую империю с успехом в ее великом начинании установления мира в Восточной Азии и выражает свою уверенность в том, что, когда военные действия прекратятся, народы Восточной Азии займутся своим национальным строительством под водительством Японии»[8].
Дальнейший текст гласил:
«Третья конференция еврейских общин призывает весь еврейский народ принять активное участие в построении нового порядка в Восточной Азии, будучи движимым при этом основными идеалами, сформулированными в отношении борьбы против Коминтерна в тесном сотрудничестве со всеми нациями»[8].
Принесли ли сионисты Маньчжоу-го, сотрудничая с японцами, какую-либо пользу евреям? Один из ведущих специалистов по вопросам дальневосточного еврейства, Герман Дикер, пришел к выводу, что «сейчас, задним числом, нельзя сказать, что дальневосточная конференция облегчила большому числу евреев возможность обосноваться в Маньчжурии. В лучшем случае только несколько сот беженцев получили разрешение въехать в эту страну»[9].
В последние дни второй мировой войны Советы вступили в Маньчжурию, и Кауфман был арестован; в конце концов он отбыл в Сибири одиннадцатилетний срок наказания за свое сотрудничество с Японией. Конечно, маньчжурский сионизм был теснейшим образом связан с японским истэблишментом в Маньчжоу-го. Сионисты не оказали японцам поддержки в покорении ими этого района, но, коль скоро на белогвардейцев была надета узда, они уже не имели ничего против присутствия здесь японцев.
Они ничего не могли бы выиграть от возвращения сюда Гоминьдана и боялись коммунистической революции. Им никогда не нравились связи Токио с Берлином, но они надеялись, что смогут умерить это зло, используя свое влияние в кругах американского еврейства, чтобы добиться компромисса с Вашингтоном в тихоокеанском регионе.
Несомненно, что, несмотря на их несогласие с германской политикой Японии, японцы рассматривали маньчжурских сионистов как своих добровольных коллаборационистов.
__________________
[1] — Открытие Третьего съезда еврейских общин Дальнего Востока. —
«Ха дагель». Харбин, 1 января 1940 г., с. 21–28.
[2] — Dicker. Wanderers and Settlers in the Far East.
[3] — Marvin Tokayer and Mary Swartz. The Fugu Plan, p. 56.
[4] — David Kranzler. Japanese Policy towards the Jews, 1938–1941. —
«Forum on the Jewish People», «Zionism and Israel», 1979, p. 71.
[5] — Dicker. Wanderers and Settlers in the Far East, p. 56.
[6] — David Kranzler. Japanese, Nazis and Jews, p. 220.
[7] — Kranzler. Japanese Policy towards the Jews, p. 77.
[8] — ««Ha Dagel», p. 26.
[9] — Dicker. Wanderers and Settlers in the Far East, p. 51.
P.S. «Огонёк», 1904-й год:
См. также:
