Перерождение элит охватывает мир, и это — часть всемирного революционного процесса. Национальные интересы современных Великобритании или Франции рассматриваются их правящими слоями через ту же призму, что и в США, и призма эта — бизнес-интересы.
Они могут сталкиваться друг с другом в частностях, но в деле освоения мира революционная буржуазия едина и революция — её инструмент. «Шествие свободы», «развитие демократии», «власть закона», «либерализация экономики» — это лозунги, которыми маскируется революционирование планеты. Суть происходящего очень хорошо понимают идейные наследники «троцкизма», также исповедующие всемирную революцию.
Это не слишком хорошо известно российской публике, но в Соединённых Штатах войну за независимость от британской короны — вернее, победу в ней — нередко называют «Революцией».
И идеалы Соединённых Штатов как государства «воплощённой идеи» — это идеалы революционные. Идеалы буржуазно-демократической революции, как сказали бы в советское время.
Перед другими «буржуазно-демократическими» революциями преимущество у американской заключается в природе «американской нации». В своё время революции сыграли роль в становлении наций британской, французской, итальянской, германской и т.д., но то все были процессы, происходившие на исторической родине тех или иных народов. Соединённые Штаты же — это воплощение идеи о плавильном котле в обители мигрантов, рождающем образцовую элиту нового мира и ресурсы обеспечения её интересов.
Не зря национальные интересы этой страны её управляющей элитой (буржуазией, соответственно) тем больше распространялись на весь земной шар, чем могущественнее она становилась. И не зря именно она стала опорой перерождения западного мира, в котором старинная аристократия слилась с кланами дельцов, а отступившая на задний план Британская империя в новых формах охватила уже гораздо больше морей и земель, чем в эпоху своего официального бытия.
Перерождение элит охватывает мир и это — часть всемирного революционного процесса. Национальные интересы современных Великобритании или Франции рассматриваются их правящими слоями через ту же призму, что и в США, и призма эта — бизнес-интересы. Они могут сталкиваться друг с другом в частностях, но в деле освоения мира революционная буржуазия едина и революция — её инструмент. «Шествие свободы», «развитие демократии», «власть закона», «либерализация экономики» — это лозунги, которыми маскируется революционирование планеты.
Суть происходящего очень хорошо понимают идейные наследники «троцкизма», также исповедующие всемирную революцию. Прежде вселенского равноправия должна быть пройдена стадия преобразований. Раньше это облекалось в формулу «буржуазно-демократическая революция», за которой должна была следовать революция коммунистическая с ударной силой в лице пролетариата, ведомого прогрессивной интеллектуальной элитой. Но после российского примера, показавшего насколько традиционные ценности народных масс, включая пролетариат, могут определять итоги революции, подход мечтающих о едином революционизированном человечестве интеллектуалов изменился.
Ещё в первой половине ХХ века ставка была сделана на культурное преобразование общества и на информационные технологии. Тем более что технический прогресс вскоре показал конец эры массового пролетариата.
И, как и следовало ожидать, инструментарий и финансирование идеи европейских, условно говоря, «троцкистов», как и они сами, — обрели за океаном, на земле Соединённых Штатов. С помощью американской силы и информационных технологий, через транснационализацию культурных стандартов, идеологических штампов, определённых общественных механизмов, капиталов и интеллектуальной элиты, союз орала и меча — левых интеллектуалов и бизнесменов — подошёл к реализации идеи одновременно и свободного, и эксплуатируемого человечества настолько, что кажется рукой подать.
Возьмём два характерных примера — Латинскую Америку и Ближний Восток.
Оба переживают, что называется, «революционный подъём».
Но выглядит он по-разному.
С одной стороны, налицо общность провоцирующих условий. Власть корыстной элиты, к тому же продающейся Западу. Капиталистическая глобализация, уничтожающая самодостаточность традиционных укладов и слишком многих лишающая достойного места под солнцем. Распространение доступа к информации и увеличение «просвещенного» слоя, способствующие росту сознания масс.
С другой стороны, в Латинской Америке массы выбирают и поддерживают новых национальных лидеров — воспитанников левой интеллектуальной элиты. На Ближнем Востоке массы лидеров, скорее наоборот, задвигают, а весьма существенным элементом «революционного процесса» оказываются сетевые структуры исламистов.
В Латинской Америке поддерживаемые массами лидеры начинают воспринимать идею о равноправии сексуальных меньшинств, прохладно относятся к консерватизму Церкви и вполне поддерживают идеи о равенстве всех перед законом и всемирном освобождении человечества. А боливийский президент — индеец Эво Моралес уже обращается в ООН с призывом принять принятый в Боливии закон о правах Матери-Земли как международную норму. Разъяснённые ему учениками западных культурологов-мифологов ценности собственного народа становятся проводником к ценностям нового мирового порядка, где экологический баланс будет очень важен для избранных долгожителей.
Ожидать, что делегаты протестующих масс, равно как и действующие власти на Ближнем Востоке одобрят однополые браки или отделят религию от государства — не приходится. Но опирающимся, как и новые латиноамериканские лидеры, на общинную организацию населения сетевым структурам исламистов на Ближнем Востоке идеи о равенстве всех перед законом и всемирном освобождении человечества — тоже весьма близки. Хотя, конечно, в своей трактовке. И неспроста базой для того, чтобы обрести нынешнюю силу, были для структур, подобных «Братьям-мусульманам» в Египте и Тунисе, или «Ливийской объединённой исламской группе» тот же Запад — родина левых идей Латинской Америки, — и западные сателлиты — монархии Персидского залива. Сами в своё время «революционизированные» сектантами при поддержке Запада, пусть и с сохранением монархического строя.
Сетевой исламизм на Ближнем Востоке — это исламизм может быть не совсем новый по форме, но вполне новый по условиям для своей деятельности и возможностям для неё. Он революционен по своей сути и потому-то его Запад и приветил. Это была в своё время альтернатива советскому влиянию в мусульманских странах, но и теперь это инструмент воздействия на обстановку в них. Характерна граница между сетевым исламизмом, угодным нынешним западным революционизаторам планеты и неугодным.
Некогда санкционированные к созданию Западом «ХАМАС» и «Хезбалла», став, по сути, национальной властью, Западу угодны быть перестали. Куда более кровавые, чем борьба с выступлениями в Ливии и Сирии, расправы с шиитским преимущественно движением в Йемене и Бахрейне, Запад не волнуют — потому как направлены против его интересов и на руку Ирану. Тоже мечтающему о всемирном освобождении, но явно в ином ключе, чем левые интеллектуалы и бизнесмены Запада.
Трудно ожидать, что исламисты в Египте или ливийской Киренаике разделят западные ценности. Но это, видимо, и не нужно.
Можно удивляться, почему в Латинской Америке на фоне борьбы с американским капитализмом осуществляются идеи, этим капитализмом проспонсированные. Но ведь это всё та же усваиваемая революционной элитой Запада «гегелевская диалектика»: тезис+антитезис=синтез. К единству через борьбу противоположностей. Все яйца в одну корзину не складывают, и умный может гору обойти, особенно если удастся исподволь «революционизировать» или включить в колею своего будущего те части света, откуда политизирующися «налево» Южно-Американский континент готов будет принять помощь и сотрудничество.
В свете «гегелевской диалектики» не зря, думается, в одно время с «революционным подъёмом» на Ближнем Востоке, нередко сопровождающимся криками «Аллаху Акбар!», активизировались спонсируемые всё тем же Западом «мусульманские реформаторские течения», выдвигающие нестандартные идеи типа «Нет ненормального в том, чтобы активный гей был мусульманином». Либо проповедующие исламский модернизм в духе нью-эйдж, который в немусульманском варианте сочетает сциентизм с неоязычеством.
Перспектив в охватываемых революционным хаосом мусульманских странах Ближнего Востока и Северной Африки у таких «реформаторов», конечно, немного. Но возможно, здесь обеспечить синтез революционеры с Запада планируют с помощью нейрочипов или ударных отрядов биологически модифицированных стражей глобальной демократии. Звучит фантастически если не следить, скажем, за разработками Агентства оборонных исследований США.
Промежуточный итог этому экскурсу в будни всемирной революции можно подвести относительно оптимистично. По крайней мере, для тех россиян, которым ближе слова действующего президента: «Нам нужна эволюция, а не революция».
Если американский рецепт подразумевает модернизацию ради революции, то российский — модернизацию ради эволюции. И в то время как официальная идеология США по-прежнему, несмотря ни на что, видит в Соединённых Штатах свет, просиявший через победу Революции, и миссию по революционированию мира, в России рецепт прописан прежде всего самим себе. И рецепт этот означает не сокрушение основ, а их укрепление.
Сможет ли Россия выполнить выданное самой себе предписание? Думается, этого хотелось бы многим не только в РФ, но и на Западе, и в Латинской Америке, и на Ближнем Востоке. Глобализация не обязательно должна быть революцией. Это могут увидеть и понять и латиноамериканские лидеры, и мусульманские активисты, и жители западных стран.
Они могут сталкиваться друг с другом в частностях, но в деле освоения мира революционная буржуазия едина и революция — её инструмент. «Шествие свободы», «развитие демократии», «власть закона», «либерализация экономики» — это лозунги, которыми маскируется революционирование планеты. Суть происходящего очень хорошо понимают идейные наследники «троцкизма», также исповедующие всемирную революцию.
Это не слишком хорошо известно российской публике, но в Соединённых Штатах войну за независимость от британской короны — вернее, победу в ней — нередко называют «Революцией».
И идеалы Соединённых Штатов как государства «воплощённой идеи» — это идеалы революционные. Идеалы буржуазно-демократической революции, как сказали бы в советское время.
Перед другими «буржуазно-демократическими» революциями преимущество у американской заключается в природе «американской нации». В своё время революции сыграли роль в становлении наций британской, французской, итальянской, германской и т.д., но то все были процессы, происходившие на исторической родине тех или иных народов. Соединённые Штаты же — это воплощение идеи о плавильном котле в обители мигрантов, рождающем образцовую элиту нового мира и ресурсы обеспечения её интересов.
Не зря национальные интересы этой страны её управляющей элитой (буржуазией, соответственно) тем больше распространялись на весь земной шар, чем могущественнее она становилась. И не зря именно она стала опорой перерождения западного мира, в котором старинная аристократия слилась с кланами дельцов, а отступившая на задний план Британская империя в новых формах охватила уже гораздо больше морей и земель, чем в эпоху своего официального бытия.
Перерождение элит охватывает мир и это — часть всемирного революционного процесса. Национальные интересы современных Великобритании или Франции рассматриваются их правящими слоями через ту же призму, что и в США, и призма эта — бизнес-интересы. Они могут сталкиваться друг с другом в частностях, но в деле освоения мира революционная буржуазия едина и революция — её инструмент. «Шествие свободы», «развитие демократии», «власть закона», «либерализация экономики» — это лозунги, которыми маскируется революционирование планеты.
Суть происходящего очень хорошо понимают идейные наследники «троцкизма», также исповедующие всемирную революцию. Прежде вселенского равноправия должна быть пройдена стадия преобразований. Раньше это облекалось в формулу «буржуазно-демократическая революция», за которой должна была следовать революция коммунистическая с ударной силой в лице пролетариата, ведомого прогрессивной интеллектуальной элитой. Но после российского примера, показавшего насколько традиционные ценности народных масс, включая пролетариат, могут определять итоги революции, подход мечтающих о едином революционизированном человечестве интеллектуалов изменился.
Ещё в первой половине ХХ века ставка была сделана на культурное преобразование общества и на информационные технологии. Тем более что технический прогресс вскоре показал конец эры массового пролетариата.
И, как и следовало ожидать, инструментарий и финансирование идеи европейских, условно говоря, «троцкистов», как и они сами, — обрели за океаном, на земле Соединённых Штатов. С помощью американской силы и информационных технологий, через транснационализацию культурных стандартов, идеологических штампов, определённых общественных механизмов, капиталов и интеллектуальной элиты, союз орала и меча — левых интеллектуалов и бизнесменов — подошёл к реализации идеи одновременно и свободного, и эксплуатируемого человечества настолько, что кажется рукой подать.
Возьмём два характерных примера — Латинскую Америку и Ближний Восток.
Оба переживают, что называется, «революционный подъём».
Но выглядит он по-разному.
С одной стороны, налицо общность провоцирующих условий. Власть корыстной элиты, к тому же продающейся Западу. Капиталистическая глобализация, уничтожающая самодостаточность традиционных укладов и слишком многих лишающая достойного места под солнцем. Распространение доступа к информации и увеличение «просвещенного» слоя, способствующие росту сознания масс.
С другой стороны, в Латинской Америке массы выбирают и поддерживают новых национальных лидеров — воспитанников левой интеллектуальной элиты. На Ближнем Востоке массы лидеров, скорее наоборот, задвигают, а весьма существенным элементом «революционного процесса» оказываются сетевые структуры исламистов.
В Латинской Америке поддерживаемые массами лидеры начинают воспринимать идею о равноправии сексуальных меньшинств, прохладно относятся к консерватизму Церкви и вполне поддерживают идеи о равенстве всех перед законом и всемирном освобождении человечества. А боливийский президент — индеец Эво Моралес уже обращается в ООН с призывом принять принятый в Боливии закон о правах Матери-Земли как международную норму. Разъяснённые ему учениками западных культурологов-мифологов ценности собственного народа становятся проводником к ценностям нового мирового порядка, где экологический баланс будет очень важен для избранных долгожителей.
Ожидать, что делегаты протестующих масс, равно как и действующие власти на Ближнем Востоке одобрят однополые браки или отделят религию от государства — не приходится. Но опирающимся, как и новые латиноамериканские лидеры, на общинную организацию населения сетевым структурам исламистов на Ближнем Востоке идеи о равенстве всех перед законом и всемирном освобождении человечества — тоже весьма близки. Хотя, конечно, в своей трактовке. И неспроста базой для того, чтобы обрести нынешнюю силу, были для структур, подобных «Братьям-мусульманам» в Египте и Тунисе, или «Ливийской объединённой исламской группе» тот же Запад — родина левых идей Латинской Америки, — и западные сателлиты — монархии Персидского залива. Сами в своё время «революционизированные» сектантами при поддержке Запада, пусть и с сохранением монархического строя.
Сетевой исламизм на Ближнем Востоке — это исламизм может быть не совсем новый по форме, но вполне новый по условиям для своей деятельности и возможностям для неё. Он революционен по своей сути и потому-то его Запад и приветил. Это была в своё время альтернатива советскому влиянию в мусульманских странах, но и теперь это инструмент воздействия на обстановку в них. Характерна граница между сетевым исламизмом, угодным нынешним западным революционизаторам планеты и неугодным.
Некогда санкционированные к созданию Западом «ХАМАС» и «Хезбалла», став, по сути, национальной властью, Западу угодны быть перестали. Куда более кровавые, чем борьба с выступлениями в Ливии и Сирии, расправы с шиитским преимущественно движением в Йемене и Бахрейне, Запад не волнуют — потому как направлены против его интересов и на руку Ирану. Тоже мечтающему о всемирном освобождении, но явно в ином ключе, чем левые интеллектуалы и бизнесмены Запада.
Трудно ожидать, что исламисты в Египте или ливийской Киренаике разделят западные ценности. Но это, видимо, и не нужно.
Можно удивляться, почему в Латинской Америке на фоне борьбы с американским капитализмом осуществляются идеи, этим капитализмом проспонсированные. Но ведь это всё та же усваиваемая революционной элитой Запада «гегелевская диалектика»: тезис+антитезис=синтез. К единству через борьбу противоположностей. Все яйца в одну корзину не складывают, и умный может гору обойти, особенно если удастся исподволь «революционизировать» или включить в колею своего будущего те части света, откуда политизирующися «налево» Южно-Американский континент готов будет принять помощь и сотрудничество.
В свете «гегелевской диалектики» не зря, думается, в одно время с «революционным подъёмом» на Ближнем Востоке, нередко сопровождающимся криками «Аллаху Акбар!», активизировались спонсируемые всё тем же Западом «мусульманские реформаторские течения», выдвигающие нестандартные идеи типа «Нет ненормального в том, чтобы активный гей был мусульманином». Либо проповедующие исламский модернизм в духе нью-эйдж, который в немусульманском варианте сочетает сциентизм с неоязычеством.
Перспектив в охватываемых революционным хаосом мусульманских странах Ближнего Востока и Северной Африки у таких «реформаторов», конечно, немного. Но возможно, здесь обеспечить синтез революционеры с Запада планируют с помощью нейрочипов или ударных отрядов биологически модифицированных стражей глобальной демократии. Звучит фантастически если не следить, скажем, за разработками Агентства оборонных исследований США.
Промежуточный итог этому экскурсу в будни всемирной революции можно подвести относительно оптимистично. По крайней мере, для тех россиян, которым ближе слова действующего президента: «Нам нужна эволюция, а не революция».
Если американский рецепт подразумевает модернизацию ради революции, то российский — модернизацию ради эволюции. И в то время как официальная идеология США по-прежнему, несмотря ни на что, видит в Соединённых Штатах свет, просиявший через победу Революции, и миссию по революционированию мира, в России рецепт прописан прежде всего самим себе. И рецепт этот означает не сокрушение основ, а их укрепление.
Сможет ли Россия выполнить выданное самой себе предписание? Думается, этого хотелось бы многим не только в РФ, но и на Западе, и в Латинской Америке, и на Ближнем Востоке. Глобализация не обязательно должна быть революцией. Это могут увидеть и понять и латиноамериканские лидеры, и мусульманские активисты, и жители западных стран.
