Бывший помощник Андропова Игорь Синицын оставил небольшие воспоминания, как глава КГБ планировал реформировать страну. КПСС и министерства потеряли бы власть в стране, а руководство перешло бы к госбанкам. Идеалом же он видел Венгрию, которая в наибольшей степени пошла на конвергенцию с Западом.
Игорь Синицын (псевдоним Егор Иванов) начинал как журналист-международник, в 1960-е он под прикрытием АПН становится сотрудником КГБ. В те же годы он попадает в команду «системных либералов» – советников Юрия Андропова. В 1973-1979 Синицын работал в аппарате ЦК КПСС, помощником члена Политбюро Андропова. В 1987 году он становится заведующим Бюро АПН в Берлине (оставаясь сотрудником КГБ). Возвратился он из этой командировки в 1996 году.
В 2004 году Синицын небольшим тиражом выпускает книгу «Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя» (издательство «Российская газета»). Приводим небольшие отрывки из этой книги.
По своим талантам и даже несколько мрачноватым, скрытным и молчаливым характерам, личной порядочностью и честностью Косыгин и Андропов были весьма похожи. Оба были своего рода белыми воронами в Политбюро. Косыгин в качестве образца видел югославский вариант обновления социализма, Андропов – венгерский (и отчасти чешский). Это ставка – на конвергенцию с Западом, гибрид социалистической и капиталистической системы.
Андропов задумывался о том, как поднять и реанимировать передовую роль рабочего класса в полуразложившемся советском обществе. Обсуждать эту тему публично или хотя бы келейно с Брежневым и членами Политбюро он не мог. Её острота сразу возбудила бы у кремлевских старцев такую аллергию на Юрия Владимировича, какой у них не бывало ни на Дубчека, ни на Тито. Однако у Андропова были по поводу передовых рабочих свои соображения, которые он начал претворять в жизнь, как только получил власть. В числе его первых шагов был призыв к рабочему классу взять на себя функции контроля в экономике страны. Его наследники замотали эту идею, поскольку она ограничивала или заменяла руководящую и надзирающую роль правящей партии.
О глубоком понимании Андроповым не только экономической теории, но и практики функционирования народного хозяйства говорит тот малоизвестный факт, что он серьёзно размышлял о ведущей роли банков в экономике. Юрий Владимирович вынашивал планы по отношению к ним. Несколько раз, готовясь к заседаниям политбюро, Юрий Владимирович обсуждал со мной идеи преобразования банковской системы СССР и превращения её в главный инструмент экономики. Он приходил к выводу, что промышленностью должны управлять не отделы ЦК КПСС, параллельные им отделы в Совмине и Госплане, а отраслевые банки. Каждая отрасль промышленности, по его мысли, должна была иметь свой головной банк, типа Промстройбанка или Сельхозбанка. Эти госбанки должны были стать ещё и управленческими, мозговыми центрами Системы.
Юрий Владимирович полагал, что его план идёт дальше реформы Косыгина, выводит предприятия из-под мелочной опеки райкомов, обкомов и отделов ЦК. Он понимал, что подобная реформа не стыкуется с «руководящей ролью КПСС».
Старый волжский матрос, Андропов, встав у руля Советского Союза, прикидывал, что курс можно менять не более чем на три румба (около 10%) в год. Таким образом, реформирование СССР должно было занять минимум 10 лет.
Игорь Синицын (псевдоним Егор Иванов) начинал как журналист-международник, в 1960-е он под прикрытием АПН становится сотрудником КГБ. В те же годы он попадает в команду «системных либералов» – советников Юрия Андропова. В 1973-1979 Синицын работал в аппарате ЦК КПСС, помощником члена Политбюро Андропова. В 1987 году он становится заведующим Бюро АПН в Берлине (оставаясь сотрудником КГБ). Возвратился он из этой командировки в 1996 году.
В 2004 году Синицын небольшим тиражом выпускает книгу «Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя» (издательство «Российская газета»). Приводим небольшие отрывки из этой книги.
Госбанки как центр управления страной
По своим талантам и даже несколько мрачноватым, скрытным и молчаливым характерам, личной порядочностью и честностью Косыгин и Андропов были весьма похожи. Оба были своего рода белыми воронами в Политбюро. Косыгин в качестве образца видел югославский вариант обновления социализма, Андропов – венгерский (и отчасти чешский). Это ставка – на конвергенцию с Западом, гибрид социалистической и капиталистической системы.
Андропов задумывался о том, как поднять и реанимировать передовую роль рабочего класса в полуразложившемся советском обществе. Обсуждать эту тему публично или хотя бы келейно с Брежневым и членами Политбюро он не мог. Её острота сразу возбудила бы у кремлевских старцев такую аллергию на Юрия Владимировича, какой у них не бывало ни на Дубчека, ни на Тито. Однако у Андропова были по поводу передовых рабочих свои соображения, которые он начал претворять в жизнь, как только получил власть. В числе его первых шагов был призыв к рабочему классу взять на себя функции контроля в экономике страны. Его наследники замотали эту идею, поскольку она ограничивала или заменяла руководящую и надзирающую роль правящей партии.
О глубоком понимании Андроповым не только экономической теории, но и практики функционирования народного хозяйства говорит тот малоизвестный факт, что он серьёзно размышлял о ведущей роли банков в экономике. Юрий Владимирович вынашивал планы по отношению к ним. Несколько раз, готовясь к заседаниям политбюро, Юрий Владимирович обсуждал со мной идеи преобразования банковской системы СССР и превращения её в главный инструмент экономики. Он приходил к выводу, что промышленностью должны управлять не отделы ЦК КПСС, параллельные им отделы в Совмине и Госплане, а отраслевые банки. Каждая отрасль промышленности, по его мысли, должна была иметь свой головной банк, типа Промстройбанка или Сельхозбанка. Эти госбанки должны были стать ещё и управленческими, мозговыми центрами Системы.
Юрий Владимирович полагал, что его план идёт дальше реформы Косыгина, выводит предприятия из-под мелочной опеки райкомов, обкомов и отделов ЦК. Он понимал, что подобная реформа не стыкуется с «руководящей ролью КПСС».
Старый волжский матрос, Андропов, встав у руля Советского Союза, прикидывал, что курс можно менять не более чем на три румба (около 10%) в год. Таким образом, реформирование СССР должно было занять минимум 10 лет.
