Джордж Фридман (американский политолог, основатель и директор частной разведывательно-аналитической организации «Stratfor»): Любое обсуждение будущего нужно начинать с обсуждения Китая. На его территории проживает четверть населения Земли, и об этой стране нам уже давно говорят как о будущей сверхдержаве (см: Рождение сверхдержавы). За последние 30 лет экономика Китая сделала огромный шаг вперед, что позволило ему стать мощным государством.
Но 30 лет еще не означают, что подобный рост будет длиться вечно. Это скорее говорит о том, что вероятность столь же бурного развития китайской экономики все уменьшается и уменьшается. А в случае с Китаем замедленный рост приведет к значительным социальным и политическим проблемам.
Судя по географическому расположению Китая, он едва ли станет действующей «линией разлома». Если на его территории вспыхнет конфликт, Китай будет не столько нападать, сколько защищаться от других стран, которые попытаются воспользоваться его слабостью. У Китая далеко не такая мощная экономика, как может показаться, а его политическая стабильность находится в еще более ненадежном положении, так как крайне зависит от постоянного и быстрого роста экономики. Тем не менее Китай крайне важен, так как, вероятнее всего, именно он в ближайшее время будет претендовать на лидирующие позиции в мире — по крайней мере, так предполагают многие мировые эксперты.
Мы вновь начнем с рассмотрения базовых фактов, которые лежат в основе геополитики.
Во-первых, Китай — это, по сути, остров. Конечно же, он не окружен водой, но зато его окружают обширные участки непроходимой местности и пустошей, которые надежно изолируют его от остального мира (см. карту).
Непроходимые территории Китая
К северу от Китая простираются монгольские степи и Сибирь — малонаселенные, суровые и труднопроходимые края. На юго-западе тянутся неприступные Гималаи. Южная граница с Мьянмой, Лаосом и Вьетнамом пролегает по гористой местности, густо покрытой джунглями, а на востоке Китай омывает океан. Людские массы могут пересечь границу Китая лишь на ее западном участке, где он соседствует с Казахстаном, но даже там для этого потребуется немало усилий, а в истории Китая не так часто находились веские причины, которые могли кого-то побудить к вторжению в страну с запада.
Подавляющее большинство населения Китая живет в пределах 1500 км от побережья, занимая 73 территории страны в ее восточной части, в то время как остальные 2/3 заселены очень слабо (см. карту).
Плотность населения Китая
Китай полностью завоевывали только один раз. В XII в. это сделали монголы. С тех пор Китай крайне редко устанавливал собственные порядки за пределами своих нынешних границ.
На протяжении всей своей истории Китай не был склонен к агрессии и лишь изредка вступал во взаимодействие с остальными странами мира. А когда китайцы все же занимались торговыми операциями, они использовали сухопутные маршруты, подобные Великому шелковому пути, проходившему через Центральную Азию, или торговые суда, отплывавшие из его восточных портов (см. карту).
Шелковый путь
Европейцы, появившиеся в Китае в середине XIX в., застали момент, когда эта страна проходила через один из периодов «изоляционизма» в своей истории. Это было единое, но сравнительно бедное государство. Используя силу, европейцы закрепились в Китае, благодаря чему в его прибрежной полосе завязалась оживленная торговля. Это привело, во-первых, к резкому росту благосостояния жителей прибрежных районов, занимавшихся торговлей, и, во-вторых, к увеличению «пропасти» между уровнем жизни на побережье и в бедных районах в глубине страны. Это неравенство также повлекло за собой ослабление контроля центральной власти над прибрежной полосой и общий рост нестабильности и хаоса. Жителям прибрежных областей были больше по душе тесные связи с европейцами (или даже их господство).
Период хаоса длился с середины XIX в. до момента, когда в 1949 г. к власти пришли коммунисты. Мао Цзэдун попытался устроить революцию в таких прибрежных городах, как Шанхай. Потерпев неудачу, он предпринял знаменитый долгий поход в глубь страны, где собрал армию из бедных крестьян, победил в гражданской войне и вновь завладел побережьем. После этого он вернул Китай в состояние, в котором тот пребывал до появления европейцев. С 1949 г. и до смерти Мао Цзэдуна Китай представлял собой единую страну, находившуюся под жестким контролем правительства, граждане которой были бедны и лишены возможности общения с внешним миром.
Китайская авантюра
Смерть Мао Цзэдуна побудила его преемников еще раз попробовать реализовать извечную китайскую мечту. Они хотели видеть Китай процветающим благодаря международной торговле, но при этом сохраняющим единство под властью сильного центрального правительства. Дэн Сяопин, преемник Мао Цзэдуна, понимал, что Китай не может вечно оставаться в изоляции и при этом сохранять свою безопасность. Кто-то обязательно воспользовался бы экономической слабостью Китая. Поэтому Дэн Сяопин решил рискнуть. Он был уверен, что на этот раз Китай сможет открыть свои границы, вступить в международную торговлю и при этом не пасть жертвой внутренних противоречий.
Прибрежные районы вновь стали богаче и установили тесные контакты с внешними силами. Дешевые товары и торговля обогащали большие города на побережье (например, Шанхай), но во внутренних областях страны по-прежнему царила нищета. Напряженность между прибрежными районами и остальной частью страны нарастала, но китайскому правительству удалось удерживать бразды правления в своих руках, не утратив контроля ни над одним регионом и не прибегая к чрезмерным репрессиям, которые могли бы спровоцировать массовое восстание.
Так продолжалось около 30 лет — не такой большой срок для любой страны (и уж точно, не для Китая). Нерешенным остается вопрос о том, можно ли управлять внутренними силами, накапливающимися в Китае? И именно с этого места мы начнем свой анализ Китая и его влияния на международную систему в XXI в. Останется ли Китай участником мировой торговой системы? И если останется, не распадется ли он снова на отдельные части?
В начале XXI в. китайское руководство уверенно демонстрирует, что в состоянии в течение неопределенного времени удерживать ситуацию в равновесии. По словам правительства, оно сможет постепенно перемещать ресурсы из более обеспеченных прибрежных районов в глубь страны, не встречая сопротивления со стороны жителей побережья и не давая поводов для недовольства жителям глубинки. Пекин стремится к тому, чтобы жизнь китайцев в разных частях страны была одинаково счастливой, и прикладывает все усилия к достижению этой цели.
Однако здесь кроется еще одна серьезная проблема, последствия которой могут быть гораздо опаснее. На первый взгляд, Китай — капиталистическая страна с частной собственностью, банками и остальными атрибутами капитализма. Но его нельзя назвать капиталистическим государством в полном смысле слова, так как рыночные условия в Китае не влияют на распределение капитала. Ваши связи значат гораздо больше, чем наличие у вас какого бы то ни было бизнес-плана. В условиях азиатской системы семейных и социальных уз или коммунистической системы политических взаимоотношений кредиты выдавались по самым разным причинам, которые практически не имели отношения к достоинствам бизнеса. Поэтому неудивительно, что в итоге значительная часть этих кредитов не была погашена (на банковском жаргоне — перешла в разряд «безнадежных» кредитов). По приблизительным оценкам, сумма таких кредитов составляет 600–900 млрд долларов (или от 1/4 до 1/3 ВВП Китая) — это огромные деньги.
Справляться с такой суммой непогашенных кредитов помогает очень высокий темп роста производства, в основе которого лежит экспорт товаров с низкой стоимостью. Мировому рынку всегда нужны дешевые экспортные товары, и поступающие от их продажи средства помогают компаниям с большой задолженностью удержаться на плаву. Но чем ниже цена, которую Китай устанавливает за такие товары, тем меньше прибыли они приносят. А не приносящий выгоды экспорт лишь создает видимость бурной деятельности в экономике, в действительности никак не участвуя в ее развитии. Представьте себе компанию, которая зарабатывает деньги на том, что продает товары по себестоимости или по еще более низкой цене. Денежные поступления в ее бюджет будут очень велики, но они исчезнут с той же скоростью, с какой появились.
Эта проблема уже давно существует в Восточной Азии, ярким примером чего является Япония. В 80-е годы XX в. Японию считали экономической сверхдержавой. Из-за нее американские корпорации несли колоссальные убытки, а студентам экономических факультетов советовали учиться у японцев и перенимать их опыт ведения бизнеса. Безусловно, экономика Японии развивалась семимильными шагами, но этот стремительный рост в большей степени объяснялся не успехами в управлении, а особенностями японской банковской системы.
Японские банки, которые находились под контролем правительства, выплачивали крайне низкие проценты по вкладам простых японцев. Если американские компании в 70-х годах XX в. брали кредиты под проценты, выражавшиеся двузначными числами, их японские коллеги получали займы лишь за незначительную часть подобных сумм.
Разумеется, показатели у японских фирм были лучше, чем у американских. Стоимость полученных ими средств была гораздо ниже. Но настоящего рынка не существовало.
Основным способом финансирования в Японии было получение кредитов, а не повышение стоимости активов компаний за счет размещения своих акций на фондовой бирже. Но с точки зрения масштабов Япония демонстрировала высокие темпы роста экономики, что объяснялось ее структурой. Японцы жили за счет экспорта. Экономика росла как на дрожжах.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что японская экономика переживает бум, захватывая рынки при помощи невероятных и дешевых товаров. Японцы не ставили во главу угла прибыль, подобно американским фирмам, и казалось, что будущее принадлежит им. На самом деле все было наоборот. Япония жила за счет доставшихся ей дешевых средств, контролируемых государством, а низкие цены были отчаянной попыткой сохранить поступление наличных средств, чтобы удержать от распада банковскую систему.
В конечном итоге сумма долгов стала слишком велика, чтобы ее можно было покрывать за счет экспорта. Японские банки стали «лопаться», рост экономики, а вслед за ним и активность на рынке резко пошли на убыль.
Какое же отношение это имеет к Китаю? По сути, Китай — это Япония, принимающая стероиды. Это не просто азиатская страна, в которой социальные связи ставятся выше экономической дисциплины. Китай — еще и коммунистическое государство, где денежные средства распределяются по политическим мотивам и имеет место манипулирование экономическими данными. Экономики обоих данных государств в значительной мере опираются на экспорт, демонстрируют невероятный уровень роста и рискуют рухнуть, если уровень роста начнет хотя бы немного замедляться. По моим оценкам, уровень «безнадежных» долгов Японии около 1990 г. равнялся приблизительно 20% ее ВВП. Аналогичные показатели Китая, по самым скромным подсчетам, составляют около 25 %, и я готов поспорить, что эта цифра ближе к 40%. Но даже 25% — это очень-очень много.
Китайская экономика кажется полной энергии и сил, и если принимать во внимание только темпы ее роста, ею нельзя не восхищаться. Однако рост — только один из факторов, которые следует учитывать. Более важным представляется вопрос о том, приносит ли такой рост прибыль. По большей мере, рост китайской экономики абсолютно реален, за счет чего происходит поступление средств, необходимых для выполнения банковских операций. Но в действительности этот рост не усиливает экономику. А если он замедлится (к примеру, из-за рецессии в США), вся экономика может рухнуть в считанные дни.
В Азии уже бывали подобные случаи. В 80-е годы Япония была страной с самой динамично развивающейся экономикой в мире. Здравый смысл говорил о том, что она подавит США своей экономической мощью. Но в действительности, хотя экономика Японии быстро развивалась, постоянно поддерживать такой уровень роста было невозможно. Когда рост резко замедлился, в Японии произошел тотальный банковский обвал, от последствий которого она полностью так и не оправилась даже спустя неполные 20 лет.
За последние 30 лет объем китайской экономики многократно возрос. Сама мысль, что такие темпы роста можно поддерживать в течение неопределенного времени, нарушает основополагающие принципы экономики. В один момент простая нехватка квалифицированной рабочей силы положит конец постоянному росту. У роста есть структурные пределы, и Китай к ним уже близок.
Политический кризис в Китае
Проблема Китая носит политический характер. Китай удерживают воедино деньги, а не идеология. В том случае, если в экономике наступит спад и в страну перестанут поступать средства, это не только парализует банковскую систему, но и заставит содрогнуться все китайское общество до самого основания. В Китае преданность либо покупают, либо добывают силой. Если убрать отсюда деньги, остается только принуждение.
Вспомните, как Китай раскололся на прибрежную и внутреннюю части в период между вторжением британцев и триумфом Мао Цзэдуна. Для находившихся в прибрежной полосе компаний, которые процветали благодаря внешней торговле и инвестициям, превыше всего были их зарубежные интересы, из-за чего они пытались выйти из-под контроля центральной власти. Они привлекли в страну капитал европейских империалистов, а также американцев, у которых в Китае были финансовые интересы.
Сегодняшняя ситуация практически ничем не отличается от прежней. У бизнесмена из Шанхая есть общие интересы с партнерами из Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Лондона. В сущности, благодаря именно этим связям он зарабатывает гораздо больше денег, чем благодаря связям с Пекином. По мере того, как Пекин будет оказывать на него все большее давление, он не просто захочет освободиться от его власти, но также попытается убедить другие страны направить свои войска для защиты их взаимных интересов. Тем временем более бедная часть населения, проживающая во внутренних областях страны, либо попытается переехать в прибрежные города, либо окажет давление на Пекин, требуя обложить прибрежный бизнес налогами и дать им денег. Оказавшись между молотом и наковальней, Пекин сдастся, утратив способность контролировать происходящее, или, наоборот, подавит эти выступления с такой беспощадностью, которая отбросит страну далеко назад, как во времена международной изоляции, которая была при Мао. Самым важным представляется вопрос, какой из данных вариантов развития событий более вероятен.
Эгалитаризм, бескорыстие и служение людям стали архаичными понятиями, которые в Китае хотя все еще и проповедуют, но в которые уже никто не верит и тем более не использует. Государство, партия и органы безопасности в той же степени поражены упадком в идеологии, что и остальная часть общества. Новые порядки принесли официальным лицам Компартии Китая непосредственную выгоду. Если бы они пытались вернуть себе полный контроль над прибрежными районами, довольно сложно себе представить, что они действовали бы чересчур агрессивно. Ведь они являются неотъемлемой частью той самой системы, которая «озолотила» эти районы. В XIX в. возникла та же проблема, когда государственные чиновники в прибрежном районе не хотели выполнять приказы Пекина. Они были за то, чтобы вести коммерческую деятельность с участием иностранцев.
Таким образом, развитие Китая может пойти по трем путям. При первом из них он продолжит развиваться астрономическими темпами неопределенное количество времени. Такого не случалось еще ни с одной страной, и Китай едва ли станет исключением.
Второй возможный путь — возврат к централизации власти в Китае, когда противоборствующие интересы, возникшие после спада в экономике, будут под контролем сильной центральной власти, наводящей порядок и ограничивающей свободу самостоятельных действий в регионах. Национализм — вот единственный инструмент правительства, который помогает избежать распада.
Если Китай пойдет по третьему из возможных путей, он не выдержит последствий экономического спада и распадется на отдельные регионы, границы которых хорошо известны, а центральная власть ослабнет и выпустит нити правления из рук. С точки зрения истории это более правдоподобный сценарий для Китая. Кроме того, он принесет выгоду наиболее обеспеченным классам и иностранным инвесторам. При таком пути развития Китай окажется в положении, в котором он был до прихода к власти Мао Цзэдуна, когда между различными районами страны была конкуренция, порой даже вспыхивали конфликты, а центральная власть пыталась сохранить контроль над ситуацией. Если признать, что китайской экономике в определенный момент придется пройти повторную «настройку» и что это приведет к серьезным трениям, как и в любой другой стране, тогда третий сценарий развития представляется наиболее точно соответствующим реалиям и фактам китайской истории.
См. также: