Даже когда власть в России кажется сильной, на поверку она всё равно оказывается слабой. В очередной раз это правило было подтверждено в 1989 году, когда манифестация «красно-коричневых» на Красной Площади сначала повергла в панику, а потом обратила в бегство милицию и КГБ. Лишь по собственному недомыслию «несогласные» в тот день не уселись на трон в Кремле.
Власть в России боится даже не столько силы, сколько напора и правоты простых людей. В наше время в это верится с трудом: оппозиция в несколько десятков человек страшится саму себя. Но ещё 20 лет назад тысячи людей в Москве готовы были идти и под пули, и в тюрьму за свои убеждения. «Наше дело правое, враг будет разбит» – дети фронтовиков ещё помнили эту аксиому. Так было в 1991-м, в 1993-м и, в последний раз, 5-6 лет назад, когда горстка «лимоновцев» захватывала министерства и администрацию президента. Окажись их тогда там не 20 человек, а хотя бы 1000 – возможно, уже в 2005 году власть была бы другой.
Если кто забыл, и осенью 1989 года, и даже позже, в 1990-м, КГБ и милиция не гнушались издеваться над простым народом («тащить и не пущать»), а армии так вообще ничего не стоило пройтись по «несогласным» сапёрными лопатками. И вот в это тёмное и склизкое время (а других времён в России не бывает) только-только народившаяся оппозиция решила пойти к Кремлю и громко там заявить о себе.
Случилось это 12 ноября 1989 года. Формальным поводом для сходки послужило кулуарное решение Политбюро в составе Рыжкова, Лукьянова, Шеварнадзе, Яковлева, Горбачёва и прочих «архитекторов перестройки» вывести Москву и Московскую область из состава РСФСР, придав им некий статус самостоятельного субъекта. По сути – создания отдельной, 16-й республики.
Организаторами сходки были: «реакционная» (как сказали бы сегодня толерасты) часть РПЦ, монархисты, ветераны войны, твердокаменные коммунисты, а также анархисты. Руководили этим конгломератом ветеран Ерофей Левшов, монархист Игорь Сычёв и монах Гермоген.
Дата была выбрана не случайно: после празднования 7 ноября и соответствующих манифестаций, милиция и КГБ переводились на обычный режим службы, а, значит, контроль за Красной Площадью и прилегающими к ней районами был не столь суров. Следующий шаг оппозиции – которому ещё учиться и учиться нынешним «несогласным» – это устранение от организации мероприятия стукачей.
Более того, сексотам была «слита» информация о «неправильных местах» митинга – якобы он должен был пройти либо на площади Маяковского, либо на площади Ногина. В результате стукачи Владимир Новиков и Михаил Розанов – осведомители генерала КГБ Шама и его зама полковника Уланова, а также Иван Стульнев и его брат Михаил – зять полковника ГУВД Москвы Любимова – унесли наверх к кураторам эту дезинформацию.
Мелкие группы оппозиционеров стали пребывать к 11 часам на Красную площадь. В 12 часов их уже было около 3,5-4 тысячи человек, и эта немногочисленная по тем временам процессия начала шествие.
Собравшихся встретили кордоны милиции и КГБ. Подступы к Спасской башне Кремля, памятнику Минину и Пожарскому, храму Василия Блаженного были перекрыты металлической оградой. В общей сложности «несогласным» противостояли около 600 силовиков. Командовал охранкой полковник КГБ Берг. Он объявил собравшимся:
В ответ – взрыв возмущения. Звучат лозунги и призывы: «В борьбе обретем мы Право свое!», «Освободим Красную площадь от оккупантов!», «Долой русофобов и интервентов!», «Очистим Кремль от бандократии!»!
К оппозиции прибывает подкрепление. В колонну вливаются казаки в солдатских и офицерских шинелях с трехцветными шевронами на рукавах. Вместе с ними прибыла группа советских офицеров из нескольких частей ПВО, расквартированных в Подмосковье. На офицерском собрании они приняли единогласное решение поддержать акцию протеста на Красной площади. Прибывают коммунисты из организации «Единство», во главе с профессором Виктором Прищепенко. К монаху Гермогену подошли несколько сотен верующих русских людей – с иконами, хоругвями, они поют религиозные гимны. В общей сложности манифестация разрастается до 5,5-6 тысяч человек.
В ответ на глумливые приказания КГБ толпа сметает металлические ограждения и пару цепочек милиции. Оцепление прорвано. Милиционеры и гэбисты бегут к Спасской башне, скрываются за стенами Кремля и закрывают за собой ворота. Толпа ликует и кричит «Ура!», затем запевает песню «Варяг».
Монархист Сычёв громко, через мегафон зачитывает ультиматум Кремлю:
Эта резолюция принимается единогласно.
В это же время противостоять «красно-коричневым» пришёл поэт Евтушенко с 20-25 «демократами». Около Мавзолея верующие обращают в бегство «демократов», а монах Гермоген сначала отвешивает подзатыльник Евтушенке, а потом сапогом 47-го размера прогуливается по заднице бежавшего поэта-демократа.
Ветеран Ерофей Левшов призывает перекрыть правительственную трассу и блокировать въезд в ворота Спасской башни Кремля. Патриоты останавливают и берут в плотное кольцо кортеж автомашин, в которых ехали на заседание Рыжков и Лукьянов. Их отказываются пропускать в Кремль, пока кто-нибудь из пассажиров не примет документ. Фактически «красно-коричневые» берут их в заложники. Но спустя некоторое время партократов отпускают, взяв с них клятву передать ультиматум в ЦК КПСС.
По рассказам одного из чекистов (сопровождавших членов Политбюро) – они решили, что вслед за их машинами в Спасские ворота ворвутся боевики, которые займут Кремль и свергнут правительство.
Но, увы, этого не произошло – «несогласные» тогда не могли поверить, что взятие ими власти было всего в нескольких шагах и минутах.
«Красно-коричневые» осознали это чуть позже. А потому 13 ноября они снова пошли к Кремлю, но уже подготовленные более «серьёзно», справедливо рассчитывая, что охранка оправилась от шока и может применить оружие.
В этот раз собрались всего около 500 человек, зато самых отборных и готовых с лёгкостью идти на смерть. Шли они под монархическими и красными знамёнами, а также хоругвями с изображением Спаса Нерукотворного. Заметив их появление на Красной площади, гэбисты и милиционеры радостно бросились им навстречу, чтобы задержать. «Русские камикадзе» распахнули полы шинелей и плащей, продемонстрировав скрытые под ними бензиновые бомбы. Увидев это, охранники резко притормозили.
«Что это у вас?» – воскликнул испуганный полковник КГБ Берг в штатском.
«Мы русские камикадзе», – ответил ему ветеран Ерофей Левшов. – «Сейчас вы узнаете, как русские в 1941-м подрывали вместе с собой фашистские танки».
«За Родину! За мной, вперёд!» – скомандовал Левшов, двинувшись на врагов.
«Что вы задумали?» – дрожащим голосом спросил чекист, резко пятясь назад вместе со своими подчиненными.
«Ребята, зажигай бутылки с бензином, хватай оккупантов (лучше всего офицеров), сжигаем их вместе с собой!» – крикнул в свою очередь Игорь Сычёв, бросаясь вперёд и увлекая за собой остальных.
Гореть вместе с «русскими камикадзе» кремлевской охранке очень не хотелось. Они развернулись и со спринтерской скоростью драпанули назад, задрав вверх руками полы своих пальто и милицейских шинелей, чтобы легче было бежать.
«Закрывай ворота, опять бешеный полковник пришёл!» – истерично подвывая, заорал на бегу во всю глотку гэбистский начальник своим подчиненным, охранявшим вход в Спасскую башню. Скрывшись за стенами Кремля, они захлопнули за собой ворота, приготовившись к осаде.
«Несогласные» в тот день 3 часа ходили под стенами Кремля. Ни КГБ, ни милиция не решались даже близко к ним подойти. Но и в этот раз оппозиция упустила шанс захватить если не Кремль, так хотя бы соседние здания ЦК КПСС (сейчас там на Старой площади сидит администрация президента).
«Красно-коричневые» лишь добились того, что решение о выделении Москвы и области в 16-ю республику было отменено.
Всех лидеров той оппозиции нет в живых. Все они трагически погибли. Ветеран ВОВ Ерофей Михайлович Левшов в январе 1992 году был застрелен выстрелом в затылок у себя на квартире неизвестными убийцами. Игорь Сычёв и монах Гермоген скоропостижно скончались при загадочных обстоятельствах: Гермоген – в 1992-м, а Сычёв – 1994 году. Их соратники до сих пор убеждены, что все трое были убиты чекистско-либеральным Спрутом.
Власть в России боится даже не столько силы, сколько напора и правоты простых людей. В наше время в это верится с трудом: оппозиция в несколько десятков человек страшится саму себя. Но ещё 20 лет назад тысячи людей в Москве готовы были идти и под пули, и в тюрьму за свои убеждения. «Наше дело правое, враг будет разбит» – дети фронтовиков ещё помнили эту аксиому. Так было в 1991-м, в 1993-м и, в последний раз, 5-6 лет назад, когда горстка «лимоновцев» захватывала министерства и администрацию президента. Окажись их тогда там не 20 человек, а хотя бы 1000 – возможно, уже в 2005 году власть была бы другой.
Если кто забыл, и осенью 1989 года, и даже позже, в 1990-м, КГБ и милиция не гнушались издеваться над простым народом («тащить и не пущать»), а армии так вообще ничего не стоило пройтись по «несогласным» сапёрными лопатками. И вот в это тёмное и склизкое время (а других времён в России не бывает) только-только народившаяся оппозиция решила пойти к Кремлю и громко там заявить о себе.
Случилось это 12 ноября 1989 года. Формальным поводом для сходки послужило кулуарное решение Политбюро в составе Рыжкова, Лукьянова, Шеварнадзе, Яковлева, Горбачёва и прочих «архитекторов перестройки» вывести Москву и Московскую область из состава РСФСР, придав им некий статус самостоятельного субъекта. По сути – создания отдельной, 16-й республики.
Организаторами сходки были: «реакционная» (как сказали бы сегодня толерасты) часть РПЦ, монархисты, ветераны войны, твердокаменные коммунисты, а также анархисты. Руководили этим конгломератом ветеран Ерофей Левшов, монархист Игорь Сычёв и монах Гермоген.
Дата была выбрана не случайно: после празднования 7 ноября и соответствующих манифестаций, милиция и КГБ переводились на обычный режим службы, а, значит, контроль за Красной Площадью и прилегающими к ней районами был не столь суров. Следующий шаг оппозиции – которому ещё учиться и учиться нынешним «несогласным» – это устранение от организации мероприятия стукачей.
Более того, сексотам была «слита» информация о «неправильных местах» митинга – якобы он должен был пройти либо на площади Маяковского, либо на площади Ногина. В результате стукачи Владимир Новиков и Михаил Розанов – осведомители генерала КГБ Шама и его зама полковника Уланова, а также Иван Стульнев и его брат Михаил – зять полковника ГУВД Москвы Любимова – унесли наверх к кураторам эту дезинформацию.
Мелкие группы оппозиционеров стали пребывать к 11 часам на Красную площадь. В 12 часов их уже было около 3,5-4 тысячи человек, и эта немногочисленная по тем временам процессия начала шествие.
Собравшихся встретили кордоны милиции и КГБ. Подступы к Спасской башне Кремля, памятнику Минину и Пожарскому, храму Василия Блаженного были перекрыты металлической оградой. В общей сложности «несогласным» противостояли около 600 силовиков. Командовал охранкой полковник КГБ Берг. Он объявил собравшимся:
«Разрешено троим гражданам пройти к памятнику Минину и Пожарскому и положить венок. Остальным стоять на месте и смотреть. Потом все расходятся».
В ответ – взрыв возмущения. Звучат лозунги и призывы: «В борьбе обретем мы Право свое!», «Освободим Красную площадь от оккупантов!», «Долой русофобов и интервентов!», «Очистим Кремль от бандократии!»!
К оппозиции прибывает подкрепление. В колонну вливаются казаки в солдатских и офицерских шинелях с трехцветными шевронами на рукавах. Вместе с ними прибыла группа советских офицеров из нескольких частей ПВО, расквартированных в Подмосковье. На офицерском собрании они приняли единогласное решение поддержать акцию протеста на Красной площади. Прибывают коммунисты из организации «Единство», во главе с профессором Виктором Прищепенко. К монаху Гермогену подошли несколько сотен верующих русских людей – с иконами, хоругвями, они поют религиозные гимны. В общей сложности манифестация разрастается до 5,5-6 тысяч человек.
В ответ на глумливые приказания КГБ толпа сметает металлические ограждения и пару цепочек милиции. Оцепление прорвано. Милиционеры и гэбисты бегут к Спасской башне, скрываются за стенами Кремля и закрывают за собой ворота. Толпа ликует и кричит «Ура!», затем запевает песню «Варяг».
Монархист Сычёв громко, через мегафон зачитывает ультиматум Кремлю:
«Системой» создаются условия для превращения России в сырьевой придаток и колонию транснациональных корпораций. Именно для этого в стране идет внедрение модели «капитализма» самого худшего допотопного, домонополистического образца, который никогда не сможет конкурировать с западными ТНК и МНК.
Именно для этого в сознание Русского народа внедряются самые худшие образцы западной массовой культуры, тотальный эгоизм, алкоголизм и наркомания, космополитизм, ненависть к национальным традициям и культуре. «Системой» запущен разрушительный процесс уничтожения исторической Москвы, её тотальная денационализация и космополитизация. Столицу Русского народа превращают в международный притон для финансовой олигархии, интересы которой защищает оккупационная администрация, засевшая в Кремле.
Нам не нужна «система», построенная по принципу «кому бублик – а кому дырка от бублика», заботящаяся о корыстных выгодах русофобских элитарных групп. Демократия не должна служить ширмой для политической бандократии! Москва не должна стать космополитическим притоном для международных разбойников и аферистов всех мастей, доморощенных «цивилизаторов».
Требуем восстановить Собор Казанской иконы Божией Матери на Красной площади и Храм Христа Спасителя в Москве, объявить Московский Кремль и прилегающую к нему территорию историческим заповедным центром. А интернациональное русофобское правительство и функционеров «Системы» выселить из Кремля в один из городов-спутников, по типу «российский Вашингтон».
Эта резолюция принимается единогласно.
В это же время противостоять «красно-коричневым» пришёл поэт Евтушенко с 20-25 «демократами». Около Мавзолея верующие обращают в бегство «демократов», а монах Гермоген сначала отвешивает подзатыльник Евтушенке, а потом сапогом 47-го размера прогуливается по заднице бежавшего поэта-демократа.
Ветеран Ерофей Левшов призывает перекрыть правительственную трассу и блокировать въезд в ворота Спасской башни Кремля. Патриоты останавливают и берут в плотное кольцо кортеж автомашин, в которых ехали на заседание Рыжков и Лукьянов. Их отказываются пропускать в Кремль, пока кто-нибудь из пассажиров не примет документ. Фактически «красно-коричневые» берут их в заложники. Но спустя некоторое время партократов отпускают, взяв с них клятву передать ультиматум в ЦК КПСС.
По рассказам одного из чекистов (сопровождавших членов Политбюро) – они решили, что вслед за их машинами в Спасские ворота ворвутся боевики, которые займут Кремль и свергнут правительство.
Но, увы, этого не произошло – «несогласные» тогда не могли поверить, что взятие ими власти было всего в нескольких шагах и минутах.
«Красно-коричневые» осознали это чуть позже. А потому 13 ноября они снова пошли к Кремлю, но уже подготовленные более «серьёзно», справедливо рассчитывая, что охранка оправилась от шока и может применить оружие.
В этот раз собрались всего около 500 человек, зато самых отборных и готовых с лёгкостью идти на смерть. Шли они под монархическими и красными знамёнами, а также хоругвями с изображением Спаса Нерукотворного. Заметив их появление на Красной площади, гэбисты и милиционеры радостно бросились им навстречу, чтобы задержать. «Русские камикадзе» распахнули полы шинелей и плащей, продемонстрировав скрытые под ними бензиновые бомбы. Увидев это, охранники резко притормозили.
«Что это у вас?» – воскликнул испуганный полковник КГБ Берг в штатском.
«Мы русские камикадзе», – ответил ему ветеран Ерофей Левшов. – «Сейчас вы узнаете, как русские в 1941-м подрывали вместе с собой фашистские танки».
«За Родину! За мной, вперёд!» – скомандовал Левшов, двинувшись на врагов.
«Что вы задумали?» – дрожащим голосом спросил чекист, резко пятясь назад вместе со своими подчиненными.
«Ребята, зажигай бутылки с бензином, хватай оккупантов (лучше всего офицеров), сжигаем их вместе с собой!» – крикнул в свою очередь Игорь Сычёв, бросаясь вперёд и увлекая за собой остальных.
Гореть вместе с «русскими камикадзе» кремлевской охранке очень не хотелось. Они развернулись и со спринтерской скоростью драпанули назад, задрав вверх руками полы своих пальто и милицейских шинелей, чтобы легче было бежать.
«Закрывай ворота, опять бешеный полковник пришёл!» – истерично подвывая, заорал на бегу во всю глотку гэбистский начальник своим подчиненным, охранявшим вход в Спасскую башню. Скрывшись за стенами Кремля, они захлопнули за собой ворота, приготовившись к осаде.
«Несогласные» в тот день 3 часа ходили под стенами Кремля. Ни КГБ, ни милиция не решались даже близко к ним подойти. Но и в этот раз оппозиция упустила шанс захватить если не Кремль, так хотя бы соседние здания ЦК КПСС (сейчас там на Старой площади сидит администрация президента).
«Красно-коричневые» лишь добились того, что решение о выделении Москвы и области в 16-ю республику было отменено.
Всех лидеров той оппозиции нет в живых. Все они трагически погибли. Ветеран ВОВ Ерофей Михайлович Левшов в январе 1992 году был застрелен выстрелом в затылок у себя на квартире неизвестными убийцами. Игорь Сычёв и монах Гермоген скоропостижно скончались при загадочных обстоятельствах: Гермоген – в 1992-м, а Сычёв – 1994 году. Их соратники до сих пор убеждены, что все трое были убиты чекистско-либеральным Спрутом.
| БТ |