Св. Иоанн Златоуст так пояснял разницу между оккультной экстатикой (предсказательством и гаданием) и истинным Богообщением (пророчеством и вещанием):
С этими словами Златоуста стоит сравнить признание Елены Блаватской, записанное ее сестрой:
И более того – иногда ее духовные водители совсем прямо давали знать о своей цели, и тогда Блаватская ощущала, к краю какой бездны она подошла:
Вожделенная «Нирвана» действительно обернулась пустотой.
__________
[1] — св. Иоанн Златоуст. Беседы на 1 Послание Коринфянам. // Творения. Т. 10. – СПб., 1905, с. 287.
[2] — Желиховская Н. Е. П. Блаватская. Биографический очерк. // Вестник теософии. – СПБ., 1910. ј7 8. сс. 49 50.
[3] — Блаватская Е. П. Письма. сс. 355 и 361 372.
[4] — Соловьев Вс. С. Современная жрица Изиды. – М., 1994, с. 265.
«В капищах идольских, когда кто бывал одержим нечистым духом и прорицал, то, как бы ведомый и связанный, был увлекаем духом и нисколько не сознавал того, что говорил. Гадателю свойственно быть в исступлении, терпеть принуждение и насилие, увлекаться и неистовствовать, как бесноватому.
А пророк же не таков, он говорит все с трезвою душею, и здравым рассудком, зная, что он говорит… Вы сами знаете, что, будучи язычниками, вы были тогда ведомы и увлекаемы… Послушай Платона, который в апологии Сократа говорит так: „прорицатели и гадатели говорят много и хорошо, но сами вовсе на знают того, что говорят“.. Все это доказывает и принуждение, с каким бесы удерживаются и служат, и насилие, какое люди терпят, однажды предавшие себя им и лишающиеся в это время здравого смысла.
Но у нас не так. Пророки пророчествовали с рассудком и совершенно свободно. Они властны были говорить и не говорить: они не были принуждаемы, но вместе с честию сохраняли и волю. Поэтому и Иона убегал, поэтому и Иезекииль уклонялся, поэтому и Иеремия отрицался. Бог же не принуждал их насильно, но советовал, не помрачая рассудка»[1].
С этими словами Златоуста стоит сравнить признание Елены Блаватской, записанное ее сестрой:
«Что у меня за судьба такая, которая так влияет на судьбу других людей? Я тебе говорю серьезно: мне страшно! Я перестаю видеть причины и теряюсь! Знаю только одно: я вызвала какую то неведомую силу, которая связывает судьбы людей с моей. Что я за слепое орудие в руках – надо правду сказать – того, кого я зову Master? Не знаю! Не знаю! И не знаю! Теософское общество станет мировым событием и как девятый вал зальет и сметет все системы философии. Я – слепой его двигатель, но в нем – зрячая великая сила!»[2].
И более того – иногда ее духовные водители совсем прямо давали знать о своей цели, и тогда Блаватская ощущала, к краю какой бездны она подошла:
«Я согласилась бы на двадцать лет страданий, я с готовностью приняла бы жизнь, полную физической боли, если бы могла вернуть простую, теплую веру моей юности!.. В то время я верила, по крайней мере, во что то, хотя бы в русского Бога. А сейчас, когда я живу в сравнительной роскоши и меня почитают язычники и эти дураки англичане, я утратила веру во что бы то ни было. Я не верю ни во что, кроме бесконечной глупости человечества. Все мои идеалы исчезли навсегда, и у меня больше нет причин жить для чего нибудь или кого нибудь. Но я живу, потому что жизнь не оставляет меня в одиночестве, к тому же самоубийство было бы слишком постыдным выходом из положения»[3].
«В такие минуты она была жалка и несчастна. Я никогда не забуду, как однажды она воскликнула: Хотела бы вернуться… Хотела бы стать русской, христианкой, православной… Тянет меня… И нет возврата!.. Я в цепях!.. Я не своя!»[4].
Вожделенная «Нирвана» действительно обернулась пустотой.
__________
[1] — св. Иоанн Златоуст. Беседы на 1 Послание Коринфянам. // Творения. Т. 10. – СПб., 1905, с. 287.
[2] — Желиховская Н. Е. П. Блаватская. Биографический очерк. // Вестник теософии. – СПБ., 1910. ј7 8. сс. 49 50.
[3] — Блаватская Е. П. Письма. сс. 355 и 361 372.
[4] — Соловьев Вс. С. Современная жрица Изиды. – М., 1994, с. 265.